В классической архитектуре всегда есть вырастание из базы, в народной или местной архитектуре всегда есть уширение стены книзу, как правило в два последовательных отступа. Только модернистские времена приучили нас к вертикальности стен, прямо выходящих из толщи земли, лишенных цоколя и переходных элементов. Я не пользуюсь правильным углом утонения, стараясь так уширить или выпучить стены понизу, чтобы добиться устойчивых и сильных форм, меняющих угол и вектор "по месту". Я люблю также сохранить нечто от этих качеств и в интерьере. Здания, если они выстроены таким образом, начинают принадлежать земле.
Этот единый принцип может быть привносим в любой вид контакта, так чтобы элементы не сталкивались между собой, а беседовали друг с другом, в идеале -чтобы они исполняли единую мелодию. Гармония окружения - отнюдь не излишество, не роскошь. Наше окружение являет собой каркас, который незаметно модулирует, организует и окрашивает самое повседневность. Гармоничность окружения дает опору и внешней, общественной, и внутренней или личностной гармонии. Гармония бывает достижима посредством верного применения правил, но сами правила без-жизненны. Гармония может также возникать и как неизбежное, полное жизни следствие вслушивания в беседу. Даже в той же самой группе людей разные моменты времени и разные места побуждают и разные формы беседы - тем естественнее это для несвязанных привычкой людей. Единый принцип способен порождать многообразие форм - отнюдь не обязательно таких, которые характерны для моей ра-' боты1 Лишь само это вдохновляющее начало столь прочно угнездилось в ядре моего подхода к архитектуре, что я и не могу вообразить себе возможность работать без опоры на него.
Есть огромная разница между тем, как прямая внезапно переходит в изгиб, и тем случаем, когда изгиб мягко сочетается с твердостью и устремленностью прямой линии. Если скользить глазом вдоль линии, то свойством первого варианта остается несводимость скачка, тогда как у второго предыдущее и последующее качества перетекают одно в другое, что придает прямой линии внутреннюю динамику, а изгибу - организующую его твердость.
Из всех видов встречи элементов этот - как именно здание встречается с землей -может быть, наиболее ответственный, но именно о нем задумываются куда реже, чем следовало бы. Вертикаль такого контакта под прямым углом (еще хуже, когда это бетонный столб) совершенно безразлична к задаче укоренения постройки в земле. В действительности или землю или стену необходимо обработать в интересах такого контакта.
Привкус ловушки, соединенный с резкостью контакта между поверхностями стены и потолка, может быть устранен, и можно создать ощущение приглашающего укрытия, если потолок несколько выгнут. Еще большее значение имеет очертание оконных и дверных проемов -этих "очей" здания, этих рам, сквозь которые мы - или только наш взгляд - проходим вовне и внутрь. Легчайший выгиб надоконной перемычки, и жесткость рамы сразу смягчается. Это ведь и конструктивная форма, проявленная и в плоской кирпичной арке, и в том, как консольный выступ деревянной балки переходит в основной ее пролет.
Я стремлюсь к тому же подходу и к встрече поверхностей на плане, и если не могу избежать их контакта под прямым углом, то обычно обхожусь, скажем, размещением мебели таким образом, чтобы создать переход от одной стены к другой. Наши предки делали это всегда -ставя в угол буфеты, придавая конструктивным элементам форму модульонов, заворачивая доски обшивки. Нередко, чтобы смягчить жесткость контакта, достаточно очень малых средств. Треугольные вставки размером 1x3 см, в углах прямоугольных окон или ручная затирка углов уже порождает радикально иное качество. Даже при ничтожной переакцентировке форма принимает на себя как бы отпечаток человеческого жеста: расположить вставку в углу рамы вертикально или горизонтально, чуть выгнуть сам потолок или продлить его выгиб так, чтобы охватить и стену, -в этом заключены огромной важности различия.
Встреча трех линий в одной точке уже тайно содержит в себе выгиб, завершаемый в том случае, если угол скруглен, а сами линии мягкие, может, даже слегка выгнутые. Прямое и выгнутое рождают радикально разнящиеся эффекты, первое несет с собой твердость и ясность ориентации, второе - струящееся качество самой жизни.
Движение воды в горном ручье полно такого наполненного жизнью и жизне-творящего движения. Здесь все линии и все движения отмечены единым ритмом -дыхания. Конечно, за ним вполне рациональное физическое основание, игра сил тяготения, инерции, трения и прочего. Но это также и манифестация переплетающихся взаимодействий стихий - воды, воздуха, земли.
И кривая и прямая линия односторонни и одномерны. Они нуждаются одна в другой, в взаимосочетании своих полярных свойств. Речь не просто о прибавлении [А], но скорее в том, чтобы прямая (твердое и организованное) обнаруживалось в кривой, а кривая (жизненная сила) - в прямой [В и С].
Есть однако и такие кривые, в которых формообразующие силы так и не вступают в собеседование: путаная! кривая, хотя и рожденная под пальцами человека, лишена иной формирующей силы. Органичные сочетания кривых несут в себе извест ныи оттенок мечтательности, так что следить за бегом ручья можно часами, тогда как путаница или каракули оторваны от жизни совершенно и пригодны лишь как средство самоуспокоения.
Свободные кривые жизнеспособны, но лишь зачаровывают.
Окружение нашей деятельности управляется преимущественно прямыми линиями, тогда как объекты, состязающиеся между собой за наше внимание, очень часто имеют обтекаемую форму, вызывающую подсознательное стремление обладать.
Немалая доля очарования традиционных мест сокрыта в том, что хотя и сложенные из прямоугольных элементов, линии никогда не идеальны в противоположность, прямые суть линии организации, часто - силы, но они высасывают жизнь. Здоровое человеческое существование местится где-то между обеими крайностями.
Иной раз нам нужна большая твердость в характере окружения, иной раз большая его текучесть, но никогда одна из них не может полностью доминировать. Не одни только прямоугольные перегородки и не одни лишь выгнутые, но сочетающие оба свойства. Необходимо привнести дополнительную жизненную силу в жесткость геометрии и придать твердости непрямому, в особенности текучей форме. Первое достижимо путем смягчения зон контакта и сами встречающихся там поверхностей, второе - через при несение формообразующих начал в аморфные сами по себе формы. Последнее удается, к примеру, когда очертания зримо отвечают силе тяжести или силе ускорения-торможения, что придает изгибу силу и жизненность, которых лишены дуги, являющиеся отрезком окружности.
Равновесие между организующим принципом и текучестью форм жизни не может трактоваться как просто еще одно качество, сила которого измеряется другими свойствами. Оно должно ежеминутно вплетаться в еди-
ное целое. Чересполосица из мертвых и аморфных предметов, подобная выстроенности вперемешку функционалистс-ких и "органичных" сооружений вдоль улицы или кучку джунглей в виде зимнего сада, устроенного в суровой геометрии атриума, - это отнюдь не собеседование элементов.
Мы обитаем в мире, заполненном прямоугольниками сооружений. Вокруг нас немало и рукотворных обтекаемых форм: потребительские товары (в особенности стильные автомобили) явственно используют привлекающую способность округлости. Таким образом, наши окружение - особенно, если мы живем в городе - выстроено из стерильных призм и обманчиво убедительной, манипулятивной по характеру кривизны. Управляемый, утверждающий зависимость человека от других людей, преимущественно практический мир подчеркнуто прямоуголен, объекты в этом мире, состязаясь за внимание покупателя или выражающие во-вне чье-то персональное начало, как правило приобретают обтекаемую форму.
Ересь сверх-практичности и чувственное погружение в реакции внутреннего конфликта обрывает целостность человеческого существования.
Как при всякой полярной контрастности, и эта усложняет достижение гармонии; с каждой реакцией на внешний импульс мы утрачиваем толику свободы, потому что наши действия подчинены уже не осознанному выбору, а реакции на внешний раздражитель. Чтобы укрепить целостность, свободу и здоровье, необходимо найти способ, посредством которого сущность прямоугольного и сущность криволинейного могут быть осмысленно соединены.
Собеседование есть искусство вовлечения разобщенных частей в единое целое, возвышения каждой над тем уровнем, на котором она была загнана в тупик. Это относится к любому виду архитектурного отношения, ощущению перехода между внутренним и внешним, из одного пространство в другое, между соприкасающимися зримо элементами. Это относится также и к взаимодействию между пользователем, архитектором и строителем.
Чтобы реально контактировать, отдельные элементы чаще всего нуждаются в некоторой модификации формы, чтобы отзываться на взаимность. Квадрат окна будет явно "выпадать" в сопоставлении с вогнутым потолком. При переходе из сводчатого коридора в помещение с другим очертанием потолка должно состояться некое перерождение, метаморфоза, чтобы их соотношение обросло значением. Это метаморфоза пространства и формы, способная отразить изменение в настроении, в опыте, который приобретаешь, переходя из пространства в пространство.
