admin

Логика и её история

Термин «логика» применительно к науке о мышлении впервые был введен стоиками, выделившими под этим названием лишь ту часть действительного участия Аристотеля, которая согласовывалась с их собственными представлениями о природе мышления. Само название «логика» производилось ими от греческого термина «логос» (который буквально означает «слово»), а указанная наука сближалась по предмету с грамматикой и риторикой. Средневековая схоластика, окончательно оформившая и узаконившая эту традицию, как раз превратила логику в простой инструмент («органон») ведения словесных диспутов, в орудие истолкования текстов «священного писания», в чисто формальный аппарат. В результате оказалось дискредитированным не только официальное толкование логики, но даже и само название ее. Выхолощенная «аристотелевская логика» поэтому и утратила кредит в глазах всех выдающихся естествоиспытателей и философов нового времени. По той же причине большинство философов XVI – XVIII веков вообще избегали употреблять термин «логика» в качестве науки о мышлении, об интеллекте, о разуме.

Признание непригодности официальной схоластически-формальной версии логики в качестве «органона» действительного мышления, развития научного знания – лейтмотив всей передовой философской мысли того времени. «Логика, которой теперь используются, скорее служит укреплению и сохранению заблуждений, имеющих свое основание, в общепринятых понятиях, чем отысканию истины. Поэтому она более вредна, чем полезна», — констатирует Фрэнсис Бэкон. «…В логике ее силлогизмы и большая часть других ее наставлений скорее помогут объяснить другим то, что нам известно, или даже, как в искусстве Луллия, бестолково рассуждать о том, чего не знаешь, вместо того, чтобы изучать это», — вторит ему Ренэ Декарт. Джон Локк полагает, что «силлогизм в лучшем случае есть лишь искусство вести борьбу при помощи того небольшого знания, какое есть у нас, не прибавляя к нему ничего». На этом основании Декарт и Локк считали необходимым отнести всю проблематику прежней логики в область риторики. Поскольку же логика сохраняется как особая наука, то она единодушно толкуется не как наука о мышлении, а как наука о правильном употреблении слов, имен, знаков. Гоббс, например, развивает концепцию логики как исчисления слов-знаков.

Гораздо осторожнее подходят к делу Р. Декарт и Г. Лейбниц. Им также импонировала идея создания «всеобщей математики» вместо прежней, высмеянной и дискредитированной, логики. И они мечтали об учреждении «универсального языка», системы терминов, определенных строго и однозначно, поэтому допускающих над собой чисто формальные операции.

Однако и Р. Декарт, и Г. Лейбниц, в отличии от Гоббса, прекрасно видели принципиальные трудности, стоявшие на пути осуществления этой идеи. Декарт понимал, что определения терминов в «универсальном языке» не могут быть продуктом полюбовного соглашения, а должны быть получены только в результате тщательного анализа простых идей, из которых, как из кирпичиков, складывается весь интеллектуальный мир людей; что сам точный язык «всеобщей математики» может быть лишь чем-то производным от «истинной философии». Только тогда удалось бы заменить мышление о вещах, данных в воображении (т. е. по тогдашней терминологии, в созерцании), вообще в реальном чувственно-предметном опыте людей, своего рода «исчислением терминов и утверждений» и сделать умозаключения стол же безошибочными, как и решения уравнений.

Присоединяясь в этом пункте к Декарту, Г. Лейбниц категорически ограничивал область применения «всеобщей математики» лишь теми вещами, которые относятся к сфере действия «силы воображения». «Всеобщая математика» и должна представлять, по его мысли, лишь «так сказать, логику силы воображения». Но именно поэтому из ее ведения исключаются как вся метафизика, так и «лишь рассудку соразмерные вещи, как мысль и действие, так и область обычной математики». Весьма существенное ограничение! Мышление, во всяком случае, здесь остается за пределами компетенции «всеобщей математики».

Не удивительно, что Г. Лейбниц с нескрываемой иронией относился к чисто номиналистической трактовке логики, изложенной у Дж. Локка, согласно которой логика понимается как особая наука о знаках. Лейбниц вскрывает трудности, связанные с таким пониманием логики. Прежде всего, констатирует он, «наука о рассуждении, составлений суждения, изобретении, по-видимому, очень отлична от знания этимологии слов и словоупотребления, представляющего нечто неопределенное и произвольное. Кроме того, объясняя слова, приходится делать экскурсии в область самих наук, как это видно по словарям; с другой же стороны, нельзя заниматься науками, не давая в то же время определений терминов».

Поэтому вместо того разделения философии на три разные науки, которое Дж. Локк копирует у стоиков (логика, физика и этика), Лнйбниц предпочитает говорить о трех разных аспектах, под которыми выступает одно и то же знание, одни и те же истины, — теоретическом (физика), практическом (этика) и терминологическом (логика). Прежней логике здесь просто соответствует терминологический аспект знания, или, по выражению Лейбница систематизация знания по терминам в справочнике. Разумеется, такая систематизация, даже самая лучшая, не есть наука о мышлении, ибо Лейбниц имел о мышлении более глубокое представление. А подлинное учение о мышлении он относил к метафизике, следуя в этом смысле терминологии и сути логики Аристотеля, а не стоиков. (Ильянков, 1984)

Идея Г. Лейбница о возможности и продуктивности сведения рассуждений к вычислениям в течение многих лет не находила развития и применения. Символическая логика начала создаваться лишь в середине XIX в. Ее развитие связано с деятельностью Лж. Буля, А. М. Де-Моргана, Ч. Пирса, Г. Фреге и других известных ученых. Значительный вклад в создание символической логики внесли русские ученые П. С. Порецкий, Е. Л. Буницкий и др.

Таким образом, к началу текущего столетия символическая логика оформилась в качестве относительно самостоятельной дисциплины в рамках логической науки. Применение методов символической логики к решению проблем поставленных традиционной логикой, а также проблем которые даже не могли быть ею поставлены, вызвало в начале ХХ в. революцию в логике. Именно использование методов символической логики отличает логику современную от традиционной. Вместе с тем в современной логике сохраняются все достижения и вся проблематика традиционной логики.

Диалектическая логика также имеет древнее происхождение. Идеи диалектики мышления восходят к древневосточной и античной философии. Основные категории диалектической логики использовались уже в ранней греческой классике /VI – V вв. до н. э./, однако они не были объединены в систему, и диалектическая логика была далека от выделения в самостоятельную науку. В развитие диалектической логики внесли определенный вклад Платон и Аристотель, отдельные идеи этой логики высказывались средневековыми философами. Классические формы диалектической логике придали немецкие философы Нового времени Кант, Фихте, Шеппинг и в особенности Гегель. Диалектическая логика Гегеля является систематическим учением, хотя она и разработана в позиции объективного идеализма.

Диалектическую логику на материалистической основе разрабатывали К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин. Дальнейшее развитие она получила в трудах современных философов. (Ю. В. Ивлев, 1994).