Древнейшие из известных нам образцов мебели были найдены в Египте в царских погребениях III века до нашей эры. Это обломки ларцов из черного дерева, инкрустированных слоновой костью, малахитом и бирюзой. Там же были найдены и первые в истории человечества табуреты, один из которых был даже складным. Табуреты эти были сделаны из дерева, а ножки в виде копыт животных вырезаны из целых слоновьих клыков.
РЕКЛАМНО-ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ КОМПАНИЯ "МЕГАПОЛИС".
Наша компанию занимается разработкой дизайн-проектов и производством нестандартного торгового оборудования (из металла, пластика и дерева с использованием широкоформатной печати) в местах продажЖ, - стеллажи,навески,подставки,вешала; рекламных компаний и промоакций - стойки,столы,стенды и многое другое.
Каждый, кто хотя бы немного знаком с японской живописью, не мог не обратить внимания на то, что очень многие картины исполнены на ширмах. Ширмы с росписью встречаются и в других странах дальневосточного региона. Но, пожалуй, лишь в Японии такая форма живописи получила широкое распространение и заняла важное место в истории изобразительного искусства.
Как известно, в японской культуре существовало представление о том, что вся среда обитания есть целостность, где природное и созданное человеком не просто соприкасаются, но органично существуют в единстве и гармонии. Это влияло на весь склад мышления, в том числе мышления художественного, ибо воображаемый, творимый художником мир был ориентирован на природу, с ней сопоставлялась вся внутренняя жизнь человека, из ее явлений рождались те всеобъемлющие метафоры и символы, которые становились выражением основных миропредставлений народа.
Творчество Таварая Сотацу и Огата Корина оказало огромное влияние на развитие японской декоративной живописи. Они считаются родоначальниками так называемой школы Римпа, их непосредственными последователями были в ХУП-ХУШ вв. Сосэцу, Ватанабэ Сико, Фукаэ Росю и самый известный среди них — Сакаи Хоицу. Традиции школы Римпа сохраняются до сих пор. В этом можно видеть особенность национального исторического сознания, которому была чужда идея прогресса как замены, вытеснения старого новым, что сыграло большую роль в сохранении эстетического опыта, служившего истоком для новых поколений художников.
Укрупнение фигур и появление нейтрального или золотого фона вместо передачи реальной среды стали новшествами в росписях ширм второй четверти XVII в., в чем можно видеть как влияние театра, так и изменение общественных вкусов. Ширмы стали обычным предметом в «веселых кварталах», использовались для рекламы не только одежды, но и знаменитых куртизанок. Такую роль играли парные ширмы неизвестного художника «Развлечения женщин», где костюмы, аксессуары, сами занятия героинь были привлекательны необычайной красочностью и разнообразием. Большим спросом пользовались и ширмы с изображением балаганов и помостов для различных театральных представлений, размещавшихся в Сидзё-гавара — пересыхающей пойме реки Камо.
С XVI в. искусство расписных ширм получает распространение и в низших слоях населения — в среде горожан. Так, у мастеров декоративных росписей появился новый заказчик — представитель складывавшейся и обретавшей все большее значение городской культуры.
Изображение на ширмах сцен из городской жизни — это своего рода первая самооценка формировавшейся культуры, отличной от культуры военного сословия. Сложение своего тематического круга ранее всего проявилось в изображении на ширмах самого города; это «Виды Киото и его окрестностей» (Ракутю ракугай дзу).
XVI век — время высочайшего расцвета японской монументальной живописи сёхэйга — росписей на фусума и ширмах. Среди множества живописцев разных школ самой выдающейся личностью был, безусловно, Кано Эйтоку. Он не только нашел свою яркую индивидуальную манеру живописи, но и сумел выразить в своем искусстве главные особенности эпохи с ее утверждением идей могущества, власти, богатства. Военные диктаторы конца XVI в. Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси, придя к власти силой оружия, стремились прославить себя строительством грандиозных укрепленных замков, внутренние помещения которых помимо оборонительных функций должны были поражать невиданной роскошью парадных залов: их стены были украшены росписями по золотому фону.
Ко второй четверти XVII в. постепенно сформировалась особая ветвь японской культуры, где возрождались утонченные традиции эпохи Хэйан с их культом красоты и изысканности. И Хон'ами Коэцу принадлежала в этом движении ведущая роль. Безусловно, обращение к хэйанской культуре не было лишь личной склонностью Коэцу и его единомышленников. Художественная элита городского сословия, лишенная каких бы то ни было социальных и политических прав, хотела утвердить свою причастность к глубинным слоям национальной истории и культуры. Из обращения к прошлому родилось новое, удивительное искусство, ставшее ярким проявлением национального гения.
Известно, что самые ранние образцы ширм были привезены из Китая еще в VIII в. Возможно, что первые ширмы представляли собой экраны и ставились перед входом в помещение, ибо считалось, что злые духи могут двигаться только по прямой, и таким образом им преграждался путь. В Китае наиболее распространенными были экраны и ширмы-триптихи. В Японии самыми популярными стали двухстворчатые и шестистворчатые ширмы, хотя были и из восьми створок. Обычная высота ширм около 150—160 см, а длина до 360 см. Для ширм (бебу) употреблялась особо прочная бумага «гампи» ручного производства.
Ширмы нашли широкое применение и в храмовых интерьерах, где наряду с изображениями персонажей буддийского пантеона значительное место занимали картины природы. Пейзажные ширмы из храма Тодзи, относящиеся ко второй половине XI в., — один из наиболее интересных памятников, по которому можно судить о постепенном преодолении китайского влияния и сложении национального стиля живописи. На большинстве ширм этого типа изображался на фоне пейзажа легкий павильон с фигурой созерцающего мир отшельника-поэта или сцены посещения друг друга мудрецами.
Величайшим художником периода Муромати является Сэссю (1420—1506), который создал свой собственный стиль. Ему принадлежит выдающееся произведение японской живописи «Длинный пейзажный свиток», датированное 1486 г., имеющее в длину 17 м при ширине 4 м. На свитке изображены четыре времени года. Сэссю был отличный портретист, о чем свидетельствует написанный им портрет Масуда Канэтака.
По-своему использовал возможности ширмы-вещи Огата Корин в своей ставшей знаменитой росписи «Ирисы». Это монументальное произведение (общая длина двух ширм более семи метров при высоте свыше полутора) удивительно тем, что художник выбрал один-единственный мотив — цветок и листья ириса, написав их на золотом фоне. В верхней части ширмы этот фон воспринимается как воздушная среда, а в нижней — как водный поток, над поверхностью которого поднимаются растения. И сама форма ширм, их зигзаг подхватывает ощущение легкого, свободно льющегося ручья, огибающего неровности почвы.
В культуре средневековой Японии мир вещей, окружавших повседневную жизнь людей даже высокого социального ранга, был сравнительно невелик. Можно сказать, что на протяжении всей истории японский быт не был загроможден вещами. Отчасти это определялось природными условиями с частыми землетрясениями, что влияло на материал строительства (главным образом дерево) и обусловило использование каркасной конструкции зданий, лучше противостоящей силе подземных толчков. Опыт жизни на земле, вздрагивавшей почти ежедневно, выработал особую дисциплину и сдержанность в формировании предметной среды.
Сведения о появлении живописи на японские сюжеты относятся к концу IX в. и связаны с развитием архитектуры так называемого стиля синдэн-дзукури дворцов и жилых покоев представителей аристократического сословия. Эта жилая архитектура была основана на местных строительных принципах в отличие от китайских, преобладавших в то время в культовой архитектуре. Конструктивные особенности архитектуры синдэн создавали предпосылки для появления ширм, которые наряду с занавесами разделяли единое большое внутреннее пространство. Очень скоро ширма стала любимым предметом украшения в жилищах высшего сословия, одновременно выполняя утилитарную функцию. На ширмах соединялись живопись, каллиграфия, стихотворные строки.
Искусство эпохи Эдо (1615—1868) характеризуется особым демократизмом (потребителями его являются самые широкие круги горожан — третьего сословия) и сочетанием художественного и функционального. Примером такого сочетания является живопись на ширмах.
Ширма — вещь, имеющая точное функциональное назначение в интерьере японского жилища, предмет быта. Одновременно это — картина, произведение искусства, определяющее эмоциональный тонус жилища, предмет эстетического созерцания. Именно на парных ширмах написаны «Красные и белые цветы сливы» — самое значительное и знаменитое из сохранившихся произведений великого художника Огата Корина (1658—1716), шедевр, по праву причисляемый к лучшим созданиям не только японской, но и мировой живописи.
Специалисты уже давно обратили внимание на то, что искусство живописи в странах Дальнего Востока генетически связано с искусством каллиграфии. В Японии, в частности, существует понятие единства каллиграфических и живописных принципов. Соответственно в японской живописи, как и в китайской, издавна большую роль играет линия и распространены монохромные картины.
Особенно большое распространение эмакимоно получили с XII века, когда художники, создавая их, стали работать в японском национальном стиле ямато-э. Религиозное содержание живописи на эмакимоно постепенно уступает место светским мотивам. Объектами изображения тут могли уже стать события японской истории, но трактуемые с точки зрения буддийской морали.
Усиление влияния буддийской школы дзэн на японскую культуру с конца XII в. отразилось и на судьбах живописи, хотя воспринятое из Китая учение претерпело значительную адаптацию к местным условиям — идеологическим, социальным, и отчасти художественным Дзэн проявлял повышенное внимание к эстетической деятельности с ее воздействием на подсознание, обращением не к логике, но к интуиции, считая, что результаты такой деятельности открывают путь к постижению истины. Вслед за учителями эзотерических школ буддизма наставники дзэн видели в искусстве с его метафорическим, полисемантическим языком возможность для каждого человека с его индивидуальным жизненным опытом открыть нечто высшее, лежащее за пределами эмпириче-ской реальности, пережить «просветление» (сатори).